Екатерина Осипенко:
Здравствуйте, уважаемые зрители и слушатели! Радио «Медиаметрикс» и канал «Медиадоктор», «Школа здорового голоса Еатерины Осипенко» с вами уже в новом году. Я вас всех поздравляю с прошедшими праздниками, с наступившим 2018 годом! Всем здоровья, прежде всего! Сегодня у меня в гостях солистка Большого театра Динара Алиева (сопрано). Добрый день!
Динара Алиева:
Здравствуйте!
Екатерина Осипенко:
Динара, я понимаю, что для певицы, конечно, 13:00 – это, в общем-то, такой сложный период дня. И я, конечно же, благодарна, что Вы выбрали время и сегодня, все-таки, пришли. Тем более что вчера был спектакль. Ну, вот мы сразу как-то, прямо, моментально перешли к вопросу о режиме певицы. Как после спектакля на следующий день?
Динара Алиева:
Ну, сложненько.
Екатерина Осипенко:
Даже не с точки зрения, я не про голос говорю, а вообще – атмосфера, тело, настроение, ведь спектакль отнимает огромное количество времени (с временем понятно), огромное количество сил (эмоциональных, прежде всего, сил), певица выкладывается…
Динара Алиева:
Да, вот, как раз, вчера была «Травиата» в Большом театре. На самом деле, достаточно сложный спектакль, большая роль. Каждый раз после определенного этапа и после каждого спектакля ощущаешь себя так, как будто по тебе проехался танк, как я говорю (как я говорю своим родным), у меня нет никаких сил. Но, по поводу режима, на сегодня у меня режима практически нет, потому что у меня есть мальчик, которому 5 лет (уже шестой год пошел), и когда есть ребенок в доме, режима у певиц не бывает. Тем более что, как бы, сейчас у меня нет помощи, как бы, няни нет и, как бы, ответственность больше на меня слегла. Соответственно, о режиме говорить сложно. Я тоже практически не спала в прошлую ночь, и сегодня рано проснулась. Ну, в общем, как-то стараемся выдерживать.
Екатерина Осипенко:
Ну, это вообще почетно очень, что не только певица, не только заслуженная артистка Азербайджана, но еще и мама. Это, наверное, самое заслуженное звание, которое можно к женщине применить. Это, действительно, очень сложно, я, честно говоря, даже теряюсь. Хочется помочь уже, но как…
Динара Алиева:
Ну, поэтому и бегаем к вам, когда уже крайняя ситуация наступает.
Екатерина Осипенко:
И мы всегда готовы, но мне еще вот интересно: я узнала, что изначально училась, как пианистка. Как так получилось, что, закончив музыкальное училище в качестве пианистки, стала петь? Я предполагаю, что пела, наверное, всегда? Но какой-то такой, достаточно серьезный зигзаг? Это же не карьера эстрадной певицы, в конце концов! Все-таки, оперная карьера требует определенной практики, определенной, конечно же, техники…
Динара Алиева:
Ну, расскажу, как бы, что я родилась в достаточно музыкальной семье. У меня папа, в принципе, по профессии был гример в театре (профессиональный гример), но у него был абсолютный слух, он все время свободно играл на рояле (не зная нот при этом), сочинял и играл на слух любую музыку из кинофильмов. Мама музыкант тоже, она хормейстер детского хора, и вторая профессия у нее режиссер. И, в общем, все предки, то есть дедушка с бабушкой (по маминой линии) были заслуженные деятели России. Это знаменитый ансамбль «Лезгинка», основателем этого ансамбля был мой дедушка, который родился, значит, в Дагестане. И вся, как бы, вот такая была сфера музыкальная и, само по себе разумеется, девочка, значит, ушла в музыкальную сферу. То есть меня отдали с 6-ти лет в музыкальную школу по классу фортепиано. Почему? Потому что отец мечтал, чтобы я стала пианисткой. Я осуществила только его мечту – я закончила 11 лет музыкальной школы. В один момент я хотела даже бросить, честно говоря, с фортепиано, потому что мне немножко не повезло с педагогами. Но отец настоял на этом, настоял так, что я закончила и поступила в консерваторию на 2 факультета одномоментно (на вокальный и на фортепианный), но потом просто у меня уже не хватило сил, я оставила фортепиано и, как вы, вот, продолжила на вокальном. Но как получилось мое влечение к вокалу? Не знаю. Меня с детства мама все время водила во всякие кружки: в хорах я солировала, в ансамблях я, значит, солировала, во всех кружках я участвовала (там бегала, прыгала, пела). И как-то вот это для меня было легче, чем сесть и сыграть на рояле.
Екатерина Осипенко:
Это было физиологичнее, психологически проще?
Динара Алиева:
Видимо, да. Вот все время у меня потели руки перед экзаменами, все время волновалась. А вот петь для меня было какой-то вот такой, знаете, душа у меня раскрывалась, и я вот уже ничего не видела – ни зрителей, и не было никакого комплекса.
Екатерина Осипенко:
Но не национальные азербайджанские мелодии?
Динара Алиева:
Нет. Я помню, что я поступила в школу музыкальную, и в 6 лет я пела песенку: «Топ, топ, топает малыш». Потому что у меня, как бы, и русская речь все время в доме присутствовала, и мама у меня с русской кровью, и песни из русских (советских) мультфильмов. Я помню, я воспитывалась на этих пластинках: «Бременские музыканты»…
Екатерина Осипенко:
Естественно, в те времена. Не говоря уже о том, что Баку – в общем, город такой, с музыкальной точки зрения, серьезный, интернациональный, с глубокими музыкальными традициями. Это совершенно естественно. Тем более мама хормейстер. То есть певица уже готовая в доме есть, пусть и не солирующая. И потом уже это принесло какие-то плоды, все-таки (знания, умение играть)?
Динара Алиева:
Я по сей день говорю папе спасибо, его уже нет в живых, к сожалению, и он моих каких-то вот таких уже успехов не увидел. Он ушел рано, и я до сих пор ему говорю спасибо, что он меня заставил закончить факультет фортепиано, потому что это мне очень помогает. И практически нет ни одного дирижера, который не отмечает, что я пианистка (это очень слышно).
Екатерина Осипенко:
Ну, во-первых, разбор партитур идет…
Динара Алиева:
Ну, разбор партитур, и когда ты уже, непосредственно, исполняешь то или иное произведение, это очень слышно во фразировке музыкальной.
Екатерина Осипенко:
Что фразы музыкальные складываются ровно так, как они должны были бы складываться. Это, действительно, наверное, существенно отличает от многих – не от всех, наверно, но от многих артистов, от певцов, которые, возможно, не всегда (с точки зрения общей музыкальной подготовки) настолько грамотны. Ну, и мама, конечно же, сольфеджио давала?
Динара Алиева:
Да, но мама – она и сольфеджио, и гармония. Помощь была в музыкальной сфере, да, но мама, вообще, как бы, я считаю, что, благодаря маме, наверное, я запела, потому что (помню свое детство) это все время песенки на ночь, укладывала меня со всеми, значит, вот, убаюкивала песенками. Потом мама же, она в свое время очень мечтала быть актрисой, и она даже поступила в ГИТИС, но ее отец (как раз, деятель искусств), он ее оттуда забрал (со второго курса) и сказал: «Ты не будешь, актера больше не будет семье!» И она, в общем-то, как-то вот свою мечту воплотила во мне.
Екатерина Осипенко:
Ну, может быть, где-то во вред себе, но дав миру, все-таки, оперную певицу мирового масштаба (чего уж говорить), потому что, все-таки, это не только солистка Большого театра Динара Алиева, но и приглашенная солистка других оперных театров. Прежде всего, Венская Штаатсопера, Латвийская…
Динара Алиева:
В Берлине (Дойче опера), часто там работаю. Ну, в принципе, так, в обще-то, не жалуюсь. Пою по всему миру. Есть, конечно, такие горизонты, которые еще хочется преодолеть, но это у всех певиц, наверное? Ну, такие театры, как Метрополитен-опера (я еще там не пела), Ла Скала – это, наверное, такие 2 театра, в которых я еще не выступала.
Екатерина Осипенко:
Хорошо, когда был конкурс в Милане…
Динара Алиева:
Это, как раз, было в Ла Скала, да.
Екатерина Осипенко:
Когда вторую премию получила там (по-моему)?
Динара Алиева:
Это конкурс «Опералия», это была третья премия. У меня, знаете, 6 лауреатств, и не одного первого места, потому что конкурсы – это отдельная история.
Екатерина Осипенко:
Конкурсы… Мы всегда прекрасно понимаем, что никто в жюри с секундомером не сидит. Есть определенные нюансы, связанные с тем, как происходит конкурс. Все прекрасно все это понимают, поэтому никто, конечно же, на места не смотрит. Но уже достаточно того, что человек находится в тройке и поет.
Динара Алиева:
Да, это, как раз, была «Опералия», это было в Ла Скала.
Екатерина Осипенко:
Вот, о чем я и говорю! То есть, все-таки, на этой сцене…
Динара Алиева:
Я уже была.
Екатерина Осипенко:
Ну, а вообще, если говорить о конкурсах, надо сказать, что их достаточно много в определенный период времени (до Большого театра, конечно же). И это конкурс имени, наверно, ведущих, все-таки, оперных певиц. Это и Галина Вишневская, это Елена Образцова, потом Архипова и та же самая «Опералия» имени Пласидо Доминго. То есть отметилась и даже получила премию Полада Бюльбюль-оглы.
Динара Алиева:
Да. Ну, вот, у меня 6 конкурсов (я считаю самые такие престижные). Ну, из них это Франсиско Виньяс (конкурс в Барселоне), это Мария Каллас, «Опералия» Пласидо Доминго, наш азербайджанский конкурс имени Бюльбюля, Елена Образцова и диплом у Галины Павловны Вишневской (это был первый конкурс, я дипломант).
Екатерина Осипенко:
Но это еще было при Галине Павловне, естественно?
Динара Алиева:
Да, это был первый конкурс ее.
Екатерина Осипенко:
А кого из педагогов (понятно, что каждый из них, наверное, оставил свое какое-то значение в жизни), первый педагог азербайджанский…
Динара Алиева:
Это Хураман Касимова, народная артистка Азербайджана. Кстати, она 26-27 лет тому назад заняла гран-при на конкурсе Марии Каллас. Это была она, и потом повторилась, значит, как бы, премия мной. Я помню, когда я приехал на конкурс, они меня так полюбили, и по сей день они меня все время приглашают на все знаковые события, связанные с Каллас. Вот недавно буквально я ездила, это было 40-летие со дня смерти Марии Калласс, это был зал Мегарон, это был мой сольный концерт, и я имела такой успех – просто вышла на сцену и уже имела успех, потому что они меня отождествляют и сравнивают с ней (даже во внешнем сходстве).
Екатерина Осипенко:
Вот я только, как мы сейчас заговорили, я начинаю рассматривать лицо и думаю: я понимаю, что есть явно совершенно внешнее сходство. Об этом я не думала, но сейчас вот так вот сразу поняла. Особенно, если определенный стиль создать. Ну, это приятно, когда ты выходишь на сцену, у тебя уже сразу аплодисменты, овации…
Динара Алиева:
Да, они меня очень как-то полюбили.
Екатерина Осипенко:
А что вот из репертуара Калласс?
Динара Алиева:
Я пела все из ее репертуара, это было 2 отделения. Первое: это был Верди (там и «Сила судьбы», и «Трубадур» был), была Манон («Манон Леско» Пуччини) и «Каста Дива» (это был бис, и они, вообще, обалдели, потому что была огромнейшая программа, и я спела на бис «Каста Диву»). И вот хочу почему сказать, что я болела в этот день, как раз, и пошла к фониатру (местному), который мне сказал, что вы не споете концерт. Я сказала, что я должна петь концерт. И я спела этот концерт так, как никогда не пела. Вот иногда такие вот происходят вещи у нас, как бы, на сцене, то есть у нас проходят все болячки.
Екатерина Осипенко:
Как говорит наш легендарный тренер по фигурному катанию Татьяна Тарасова: «На разрыв аорты». Конечно, к сожалению, получается так, что современная оперная певица (певец) не могут себе позволить отменить что бы то ни было. Ведь так?
Динара Алиева:
Бывают ситуации, когда приходится, но это бывает уже крайний случай – или температура, или реально, просто, голос настолько уставший, что ты понимаешь, что ты не можешь собраться. У меня такое было. У меня было такое в Берлине, когда я буквально за 3 дня до премьеры, в которой я участвовала 2 месяца (кропотливая работа 2 месяца), и вот за 3 дня до премьеры я слетаю, потому что у меня был такой вот (я заболела на фоне вируса), у меня там пошел отек на связках. И, в общем, не могу!
Екатерина Осипенко:
Да, острый ларингит – это ситуация, которая, если уж она посетила, то она, конечно же… Кто-то, может быть, в других манерах исполнения могут как-то продержаться…
Динара Алиева:
Ну, это в эстрадной манере, может быть. Но выдержать весь спектакль… И потом было очень, конечно, мне обидно, потому что (ну, представляете) 2 месяца работать над продуктом, который ставится на тебя, а потом ты понимаешь, что не можешь…
Екатерина Осипенко:
Самое главное, ведь, огромная ответственность!
Динара Алиева:
Да. И все были разочарованы, и сам Роландо Вильясон, который был режиссером этой постановки (это была «Ласточка» – La rondine Пуччини), был очень грустным, что не получилось. Но потом зато вышел у нас DVD, и он продается в Европе везде, это прекрасная запись. То есть дальше спектакли я все спела (то есть первые два не спела, а потом я спела), и эти спектакли зафиксировались на DVD.
Екатерина Осипенко:
А это можно где-то (кроме Европы) еще купить?
Динара Алиева:
Да, он продается в Интернете.
Екатерина Осипенко:
Потрясающе! То есть, в принципе, все могут быть свидетелями. Но сам спектакль состоялся, это запись спектакля?
Динара Алиева:
Да, живой спектакль, просто не премьерный мой, а следующий (в следующие дни). Премьеру пела другая певица (форс-мажор).
Екатерина Осипенко:
Ну, иногда и так бывает.
Динара Алиева:
И я выручала так многих певиц.
Екатерина Осипенко:
И надо пережить это, для того чтобы понимать и пойти дальше, в конце концов. Все-таки, певцы, в отличие от других музыкантов, это те люди, которые работают на себе (их инструмент, он находится в их организме), поэтому здесь нагрузка (моральная, психологическая, физическая), она, конечно, огромная у исполнителей. Скажи, пожалуйста, ведь ты не сразу пришла в Большой театр (мы перешли вдруг на ты)?
Динара Алиева:
Сложно, держаться сложно…
Екатерина Осипенко:
Ну, вот и хорошо. Я могу, вообще, сразу сказать, что (ты, может быть, этого не помнишь) мы, во-первых, впервые с тобой встретились за кулисами…
Динара Алиева:
Помню, «Крокус».
Екатерина Осипенко:
Совершенно верно!
Динара Алиева:
Это был Муслиму Магомаеву концерт посвящен.
Екатерина Осипенко:
Да, это открытие было Крокус-Сити-Холла и концерт Муслима Магомаева. Я очень хорошо помню, как вы с Маквалой Касрашвили сидели рядышком друг с другом (прямо, вот рядом-рядом), как курочка-наседка со своими детками, и ждали каждая своего выхода. И вы были единственными певицами оперными, которые выступали на этой сцене (женщинами). Тоже такая дань, наверное, все-таки, уважения опыту, признанию певицы, которая открывает впервые эту сцену?
Динара Алиева:
Да, мне повезло, что я общалась Муслимом Магометовичем.
Екатерина Осипенко:
Ну, это, наверное, была еще девочкой совсем, или уже певицей?
Динара Алиева:
Ну, вот, я приехала в Москву (это был, наверное, 2007 год), и мне захотелось очень, чтобы он меня послушал перед, как раз, конкурсом Елены Васильевны Образцовой (если я не ошибаюсь), после конкурса Каллас (как-то вот так случилось). И я помню, что я пришла к нему. Точнее, так было. Я ему написала письмо и получила на него ответ.
Екатерина Осипенко:
Настоящее письмо?
Динара Алиева:
Да, e-mail (он сидел в чате, он все время любил общаться). Я ему написала письмо и вдруг (мы тогда еще жили у моего брата на квартире, там не очень были, как бы, такие комфортные условия, но, дело даже не в этом), а просто, когда мы получили обратный ответ от него, что я жду вашего звонка, я немножко была в шоке, думала, что не он отвечает. Но, в общем, короче, я перезваниваю, говорит: «Да, я слушаю Вас, Динара, я Вас жду, приходите, вот такой-то мой адрес». Я помню, мы поехали к нему домой, и я, значит, запыхавшаяся такая, еще и, значит, нервничаю. И Тамара Ильинична так, значит, села у рояля, решила меня распеть. Она начала меня распевать, а у меня голос никак не распевается. И она так поворачивается к Муслиму и говорит: «Что-то я не понимаю». А он говорит: «А я уже давно все понял, во!» – и показал большой палец. Ну, в общем, потом, конечно, я распелась. Помню, как-то он очень ко мне тоже по-доброму относился, мы созванивались потом, виделись не раз, и у Елена Образцовой на даче (мы с ней тоже дружили 10-11 лет), мы и там встречались. В общем, очень, конечно, печально, что его нет, и такие люди уходят, как он, как вот недавно ушел Дмитрий Хворостовский. Тоже вот печально все, конечно, когда теряешь таких людей, как будто уходит эпоха в опере.
Екатерина Осипенко:
Вы с ним не встречались никогда (с Дмитрием, я имею в виду) в работе?
Динара Алиева:
Как же, как же, встречалась! Мне же вот так повезло, что в последние, как раз, 2 года мы с ним сделали 5-6 концертов вместе, и встречались. Это был Большой театр, это был сольный концерт с ним в Праге, это был последний его концерт в Санкт-Петербурге, после чего его увезли тогда с обострением на легкие.
Екатерина Осипенко:
Все это была концертная деятельность, были и дуэты?
Динара Алиева:
Да, да. Даже есть все зафиксировано в Интернете, слава Богу, есть записи.
Екатерина Осипенко:
Вот мы и его вспомнили. Прошло так мало времени, такие воспоминания, понятно, что они еще достаточно остры для всех тех людей, которые его знают, и поклонников тоже, конечно же. Но, дай Бог всем тем, кого мы знаем, кого мы любим, и тем людям, которых мы считаем ветеранами сцены, здоровья на долгие годы, для того чтобы они передавали свой опыт, конечно. Что касается Елены Образцовой, как так получилось, что вы с ней познакомились? Это было уже после того, как пришла на конкурс?
Динара Алиева:
Нет, это было так, как бы, сейчас расскажу. Был концерт в Баку с Денисом Мацуевым, и Денис Мацуев мне на тот момент предложил позаниматься с Еленой Образцовой, потому что он с ней тоже общался и дружил. А я в этот момент была уже без педагога, и мне хотелось уже чего-то нового. Я понимала, что я остановилась, и мне нужно уже развиваться, а развиваться некуда, как бы (не было таких возможностей). Как бы, я чувствую, что у меня потенциал есть, а я не могу ничего уже. И он мне предложил приехать в Москву. И вот я приехала в Москву и первый раз пришла к ней. Я помню, это был Дом музыки, камерный зал, у нее был сольный концерт. Я подошла к ней за кулисы, она сказала: как тебя звать? Я сказала: Динара. Ой, Динара! У меня, говорит, была подруга Динара. И после этого мы сдружились с ней надолго. Я прошла, конечно, пару мастер-классов. Не скажу, что Елена Васильевна, она со мной занималась, но при этом она как-то вот стала очень близким мне человеком, она стала и наставницей такой, как бы вот учителям, и учителем даже не столько технических каких-то моментов вокальных, а вот по жизни, по поведению на сцене, по каким-то нюансам, по партиям. В общем-то, у нас было очень много общих таких разговоров, она меня очень любила, и я ее тоже. Но, в общем, потом были уже какие-то совместные проекты. Был проект вместе с ней в Баку, потом был вместе с ней концерт в Японии, много концертов было в Санкт-Петербурге (в филармоническом зале), в Москве. Так что, вот, мне повезло.
Екатерина Осипенко:
Но за эти 10 лет после переезда в Москву (не 10, уже 11 лет), это огромное количество деятельности, и не только концертной, но и спектаклей?
Динара Алиева:
Да, спектакли были. С ней спектакль, мне не посчастливилось петь вместе с ней в спектакле. Ну, как бы, так получалось, что партий для меня, наверное, нет таких, где мы могли быть вместе. Но мы делали концертное исполнение в Санкт-Петербурге. Это был Доницетти, «Дочь полка». И тоже имели такой успех! Там, в общем, комическая сценка была…
Екатерина Осипенко:
Сейчас, как раз, «Дочь полка» Фонд Образцовой сделал с молодыми исполнителями, которые тоже являлись номинантами или дипломантами конкурса (по-моему, этой весной было такое прямое исполнение «Дочери полка»). Большой театр, ведь это не только «Турандот», это не только «Травиата» (прежде всего).
Динара Алиева:
«Турандот» – это был дебют.
Екатерина Осипенко:
Да, «Турандот» – это дебют, прежде всего. Сейчас я вернусь к вопросу о спектаклях в Большом театре. Но я читала одно интервью, в котором Динара Алиева сказала о том, что (это был еще, по-моему, 2008-2009 год), когда ты сказала о том, что я пока еще только могу в концертном исполнении петь те или иные произведения, арии, которые относятся к так называемым большим голосам (Верди в том числе), и вот только в концертах вставляю ту же самую «Турандот». С тех пор прошло много лет…
Динара Алиева:
Простите, не «Турандот» («Турандот» я вообще еще ни разу не пела – это слишком крепкий репертуар). Наверное, «Манон».
Екатерина Осипенко:
И вот (с того момента) уже пошли выступления на разных оперных сценах. То есть уже сейчас чувствуешь готовой себя к тому, чтобы исполнять эти произведения?
Динара Алиева:
Знаешь, Катя, как бы, надо достаточно грамотно выстраивать свою карьеру, чтобы вовремя, как бы, точнее не вовремя, а просто, чтоб не слететь, поэтому…
Екатерина Осипенко:
Чтобы не вовремя уйти…
Динара Алиева:
Да. То есть не хочется спеть то, что потом, как бы, мой голос завтра будет в таком состоянии, что не смогу им просто уже управлять. Поэтому есть достаточно крепкие партии, которые для моего голоса, но еще немножко нужно подождать. Но мне, как бы, не терпится и, соответственно, я их включаю в концертное исполнение. Например, «Манон Леско» Пуччини, она, в принципе-то, для моего голоса, и я эту партию спою (я это знаю), но это не сегодня (может быть, еще годика 2-3). И голос, он же все время меняется (голос), вот поэтому, как бы, вот я даже родила ребенка, и у меня голос изменился (естественно, гормоны, возраст, и все это, как бы, вот фигурирует)…
Екатерина Осипенко:
Но это изменения к лучшему, все-таки?
Динара Алиева:
К лучшему. Единственное, что надо с головой все время заниматься и не теряться, и не бросаться в омут, как говорится.
Екатерина Осипенко:
То есть получается, что певица – это не только носитель какого-то данного при рождении голоса и полученной вокальной техники, но это еще и постоянно изменяющееся такое состояние, на которое влияет и приобретенный опыт, и, конечно же, личность и мозг (вот этот самый мозг, на который сейчас Динара Алиева показала). То есть все время происходит работа. Это личностное ощущение, это личное переживание, или кто-то научил этому, что вот не берись за это?
Динара Алиева:
Ну, я не буду скрывать, у меня здесь есть педагог – это Светлана Нестеренко (Светлана Григорьевна Нестеренко), которая заведует вокальной кафедрой в Академии хорового искусства имени Попова и также сейчас преподает в молодежной программе в Большом театре. Я с ней уже занимаюсь 10 лет. Это тот человек, который меня поставил на рельсы правильные, потому что я приехала из Баку, да, у меня был голос, у меня с мозгами, как бы, вроде все в порядке было, но при этом я не знала, что мне делать? Я пела и Виолетту. Мне было 24 года, я дебютировала Леонорой в «Трубадуре», но это ужасно, так нельзя! Я уже хотела петь «Сельскую честь» (Сантуццу). То есть я думала, что я крепкое сопрано. Я приехала к ней, она говорит: спойте Виолетту. Я спела Виолетту. А теперь спойте мне (точнее, было наоборот), спойте «Силу судьбы» (то есть крепкое произведение). Я спела. Спойте Виолетту. А Виолетту уже не получилось. Она говорит: деточка, но тебе нельзя так. Надо понимать, что надо начать с этого. И вот мы, как бы, выстроились с лирического репертуара, и уже сегодня (ну, сегодня уже мне и годков побольше, как говорится), я уже сегодня могу себе позволить спеть что-то покрепче (репертуар вердиевский, так называемый). Я не берусь петь Вагнера, естественно (у меня нет для этого голоса), и знаю, что я не могу спеть ту же Турандот (царицу Турандот). Может когда-нибудь потом, через 10 лет. Я не все пою в русском репертуаре, потому что это тоже не совсем подходит для моего голоса. Есть несколько партий, которые для меня – это Татьяна, это Иоланта (которая идет в Большом театре), Мария в «Мазепе». Лиза, может быть, еще не сейчас.
Екатерина Осипенко:
Но это, все-таки, можно сразу сказать о том, что мы даем совет для начинающих певцов…
Динара Алиева:
Да. Не делайте (не совершайте) моих ошибок!
Екатерина Осипенко:
Но это не ошибки, это естественное состояние для молодого певца, когда он в голосе, он чувствует: а почему нет? Диапазон у меня такой, кто сказал, что мне нельзя спеть? У меня 3 октавы есть, я могу петь это, это, это…
Динара Алиева:
Все хотят быть Марией Калласс…
Екатерина Осипенко:
Ну, по большому-то счету, ведь, на уровне даже музыкального училища, в принципе, все поют практически все. Почему бы нет? И сразу есть ощущение, что я могу петь все.
Динара Алиева:
И все хотят почему-то на первом-втором курсе сразу выходить на экзамен и петь сложнейшие арии (там, Баттерфляй, я не знаю, там, Тоску), хотя есть куча другого материала, на котором нужно учиться – это тот же Гендель, Бах, там, я не знаю (можно их попеть немножко), вокализы всякие…
Екатерина Осипенко:
Вот вокализы никто не хочет…
Динара Алиева:
А я пела столько вокализов!
Екатерина Осипенко:
Ну, это значит, очень грамотный, правильный педагог, который обуздывал и говорил: вот, вокализы, вокализы…
Динара Алиева:
А я даже еще скажу, что я закончила еще камерное отделение в Баку, то есть меня даже сразу не отдали в оперное отделение. То есть у нас там распределялось: камерная музыка и оперная. Я закончила 4 года камерной (у меня диплом камерной певицы), потом, значит, я перешла в оперный класс, я 2 года в оперном и еще 2 года аспирантуры в оперном – в общем, вечный студент.
Екатерина Осипенко:
Но это прекрасно! Тем более что голос! А во сколько закончила лет?
Динара Алиева:
(смеется).
Екатерина Осипенко:
Хорошо, не будем. Достаточно, в принципе, того получилось 6, 7, 8 лет обучение. Да, в общей сложности 8 лет обучение вокалу – это просто прекрасно!
Динара Алиева:
И 11 лет музыки по фортепиано.
Екатерина Осипенко:
Это вообще прекрасно, потому что идет такое становление, во-первых, голосового аппарата, во-вторых, идет работа в качестве музыканта и укладывания всего по полочкам в голове.
Динара Алиева:
Я даже скажу спасибо своему педагогу (это была Касимова), которая… Я тогда плакала горькими слезами, что меня отдали на камерное отделение, а сейчас я счастлива, потому что я, когда пою камерные произведения, я их пою по-другому. Это тоже не каждый певец, как бы, может сделать, потому что обычно оперные певицы поют камерные романсы (того же Рахманинова, Чайковского, Корсакова) оперным голосом. Это чуть-чуть немножко разные стили. И вот это вот – работать в разных стилях – спасибо ей тоже! Вот видите, как бы, в детстве (точнее, в юношеском периоде) кажется, что нас обидели. Все делается, значит, так, как должно быть.
Екатерина Осипенко:
Динарочка, а можно для наших слушателей рассказать, в чем, все-таки, отличие есть певицы (солистки) оперы от камерной певицы? И та, и там голос; и там, и там определенный тип голоса; и там, и там репертуар…
Динара Алиева:
Может быть, меньше эмоций. То есть они присутствуют, безусловно. Я и романсы когда исполняю, у меня душа выворачивается наизнанку от этого текста, от смысла. Но нельзя, наверное, столько эмоций привнести, сколько ты можешь сделать в театре (с декорациями, с партнерами). Ну, соответственно, и объем голоса немножко, наверное, отличается.
Екатерина Осипенко:
Прежде всего, это, конечно, акустические аспекты.
Динара Алиева:
Объем, театры. Сейчас много театров больших (тот же Метрополитен-опера), которые нужно озвучить (на 4 тысячи мест, на 5 тысяч мест).
Екатерина Осипенко:
А там как-то есть озвучание (в настоящий момент)?
Динара Алиева:
Говорят, что нет. Это все акустическое вот такое, натуральное. Но там все дерево.
Екатерина Осипенко:
Именно в Метрополитен?
Динара Алиева:
Да.
Екатерина Осипенко:
Ну, собственно говоря, Большой-то театр тоже обладает определенной акустикой, но сложной.
Динара Алиева:
Сложной, к сожалению. Но я, например, как бы, люблю эту сцену, и я к ней приспособилась, я себя комфортно там ощущаю. Но есть определенные точки, где звук проваливается у нас в театре.
Екатерина Осипенко:
Вообще, надо сказать, что, конечно, актрисе, которая поет в одном театре, потом она в другом театре поет, в третьем театре, ей надо быть все время начеку. Она должна встречаться с залом и понимать, а это, наверное, не всегда сразу (в рамках репетиции) можно понять, что есть какие-то нюансы, связанные с залом (акустические аспекты этого). То есть, вот, даже здесь (уже даже на этом уровне) сердечко, наверное, бьется: как в этот раз будет?
Динара Алиева:
Ну, просто бывают и такие ситуации, когда, вообще, ты в процессе уже, то есть бывает так (было такое), что я влетала в спектакль какой-то. У меня была ситуация: я заменяла певицу, может быть, 3-4 раза в известных театрах. Тот же театр Венский, это была «Богема», мне позвонил агент, сказал: заболела певица, ты можешь завтра спеть? Я сказала, что могу. Я прилетала с самолета, и прямо на спектакль. То есть мне за 2 часа до спектакля показывали быстро декорации, что, куда, где, как. Я сказала: O.K., я поняла. И вперед! Но в Вене, к примеру, я пела до этого. А были такие театры – «Лисео» театр, я там не пела, и вот так я прилетела с самолета петь «Богему».
Екатерина Осипенко:
А до этого уже где-то пела ее в спектакле?
Динара Алиева:
Ну, «Богему» я пела в разных других театрах, но в «Лисео» в первый раз. И это было, как бы, для меня такая ситуация, что я должна попасть на эту сцену, мне хотелось, и я выручила, значит, больную певицу, и приехала с самолета и, соответственно, не зная акустики театра (я к этому говорю). И ты уже в процессе спектакля, ты уже нащупываешь эту ситуацию, как бы, где твой голос может ярче звучать.
Екатерина Осипенко:
Ой, ну это, по-моему, какая-то такая ситуация, которая в страшном сне не привидится! Когда ты входишь, когда ты ничего не знаешь: ладно, там, эти декорации, но куда пойти? Ты еще партнера-то своего не знаешь!
Динара Алиева:
Ну, я, как бы, себя чувствую комфортно в этих ситуациях. Самое главное – знать партию и музыку. Все остальное, как бы, можно сделать по-своему, и никто тебе ничего не скажет, потому что ты их выручаешь (это раз). И потом, самое главное (всем совет), чтобы никто не форсировал, даже если не слышно, потому что надо петь всегда на ощущениях – вот как научился, как ты себя чувствуешь комфортно (в этом состоянии), вот так и пой. Ничего больше, потому что иногда, бывает, зал не отдает акустически, а тебя слышно.
Екатерина Осипенко:
То есть, на самом деле, все в зале хорошо, только ты это не очень хорошо понимаешь?
Динара Алиева:
Да. Это, конечно, неприятно для нас, но вот так.
Екатерина Осипенко:
Ой, я прямо, вот, прямо аж даже мне стало грустно. Это очень серьезная специальность, это очень огромная ответственность. Это как надо быть, вот, какое мужество и решимость должны быть у певицы, для того чтобы взять, согласиться, полететь, и прямо с трапа самолета?..
Динара Алиева:
Ужас! Сейчас уже не соглашаюсь. Но были такие ситуации, когда ты понимаешь, что только, как бы, таким образом ты можешь себе раскрыть дорогу в определенные театры.
Екатерина Осипенко:
Это срабатывало?
Динара Алиева:
Срабатывает, потом получаешь контракт, если нравишься. Понятно, что, если ты не нравишься, то ничего не сработает. Но, видимо, понравилась. У меня будет дебют в партии Недды («Паяцы») – это тоже будет театр «Лисео».
Екатерина Осипенко:
А, интересно, все-таки, внешность, она выдает нерусское происхождение, но сразу (однозначно совершенно) сказать нельзя. То есть это может быть и гречанка (совершенно спокойно), и итальянка – все, что угодно. И это имеет значение, все-таки (интересная и яркая внешность), для певицы?
Динара Алиева:
Сегодня, вообще, век режиссеров. Они делают, что хотят. Хотят, чтобы на сцене были все худенькие, стройненькие, красивенькие. Есть такие режиссеры, например, которые могут выбирать по цвету волос. Например, вот ему нужна блондинка – хоть ты тресни! Не важно, как ты поешь! Главное, чтобы ты была блондинка (Татьяна)! Понимаешь? А вот если ты брюнетка, ты не подходишь. Ну, вот, как бы, вот так. А так, ну, я… Конечно, сегодня внешность, она играет определенную вот такую роль. Я считаю, что это, в свое время, Нетребко – она вот так перевернула…
Екатерина Осипенко:
Да, наверное, может быть, сыграло, да…
Динара Алиева:
Сыграло. Вот, потому что она была настолько яркая, молодая, красивая, худенькая такая, вся подвижная – и все, и после этого все стали, значит, подражать ей. И все, вот этот стереотип сломался (просто певицы, стоящей на сцене и поющей красивым голосом). То есть надо теперь уметь вот так. А сейчас Нетребко, видите, она, как бы, считает, что вот… Но она сегодня уже можете себе все позволить – в плане того, что сегодня она уже может отказаться от какого-то спектакля, потому что ей не нравится режиссура. Я тоже отказываюсь.
Екатерина Осипенко:
Это очень хорошо. Это очень хорошо, что есть понимание того, что, может быть, не всегда надо, действительно, соглашаться. Есть новые задачи. Кстати, о режиссерах. Были ли такие ситуации, когда сами постановки были сложны (вот уже в рамках, внутри этой постановки)? Может быть, какие-то ставили задачи не совсем музыкального плана?
Динара Алиева:
Ну, вот, было недавно у меня…
Екатерина Осипенко:
Сценодвижения какие-то такие, которые затрудняли исполнение?
Динара Алиева:
Сценодвижения? Бывало и такое, но приходится какие-то компромиссы находить. Ну, вот, в Парме, например (Teatro Regio di Parma), это был «Трубадур» Верди (фестиваль Верди), была новая постановка, на которой тоже я, значит, присутствовала (полтора месяца мы, в общем, все это создавали) и, соответственно, мой весь кусок сольный (из 4-го акта, самые сложный для Леоноры), меня, значит, загнали на самый верх (на лестницах), плюс ко всему пустили дым. Но дым разный бывает. Я работала в разных театрах, там бывает такой дым, который изо льда выпускается – дым, но, как бы, он не вредит голосу. А это был дым (аппарат стоял, который дул, старый аппарат), ну, и, в общем, я начала там права качать, что я не буду петь. Просто у меня, во-первых, аллергия на дым (я начинаю кашлять). Ну, ты представляешь, в дыме петь?!
Екатерина Осипенко:
Вот у меня вчера такая была пациентка, которая сказала, что она просто внутри концерта начала дико совершенно кашлять и, практически, не могла петь.
Динара Алиева:
Вот у меня такая же история (бывают такие вещи). Я стала говорить, они сначала ломались: меняется концепция спектакля, Вы же не понимаете, она вот там, в дыму где-то. Я говорю: слушайте! Ну, если так, то придет другая певица и споет… Но, в итоге, они, конечно, пошли мне на компромисс, убрали весь этот дым, и я пела без дыма.
Екатерина Осипенко:
Это надо смелость, все-таки, такую.
Динара Алиева:
Но мне уже было просто все равно. Я подумала, что нет, просто я уеду, просто мне жалко свой голос. И потом, не столько голос, столько качество исполнения. А если я закашляюсь там, что тогда мне скажут?
Екатерина Осипенко:
Да, кашляющая певица…
Динара Алиева:
Кашляющая певица – это же не Виолетта, которая может себе позволить кашлять, или Мими…
Екатерина Осипенко:
Ну, кстати сказать, что кашель – это тоже вещь такая не очень хорошая для голосовых складок. Часто кашлять тоже бы не надо, все-таки. Да, уж, веселая профессия! Я, когда готовилась к передаче, просмотрела такой огромный-огромный перечень наград, званий, дискографию: 4-5 дисков уже выпущено с таких серьезными исполнителями, спектаклями. И все это за какие-то, в общем-то, ничтожные, по большому-то счету, 10-11 лет. Это тоже большая нагрузка. И ребенок, который родился. Как это так получилось, что все это вместе? А на каком, если не секрет, месяце беременности оставила сцену?
Динара Алиева:
Я стояла на сцене, это был шестой месяц беременности, был концерт с Хосе Кура в Кремле.
Екатерина Осипенко:
Боже мой!
Динара Алиева:
Да, и потом уже… Я еще поехала после этого на постановку в Берлин, уже был седьмой месяц, и я потом, уже приехав туда, во время репетиции, он стал так меня пихать, что, мама, хватит уже петь! И он по сей день мне говорит…
Екатерина Осипенко:
То есть не сам факт наличия живота?
Динара Алиева:
Да, но там костюм можно было придумать, но я просто уже на репетиции поняла, что я не смогу никуда с ними поехать, потому что это были гастроли. Он меня начал мучить, и я, в общем, подумала: нет, надо, все-таки, уже остановиться. А потом уже, когда он родился, ему было 2 месяца, я выскочила сразу петь. Это тоже было ужасно, потому что это все неправильно. Надо 6 месяцев останавливаться, а не было времени, были еще контракты, которые, в общем-то, заключались. И я выскочила петь и потихоньку-потихоньку, слава Богу, как бы, я восстановилась и не потерялась. Но тоже, благодаря, все-таки, педагогу, потому что в этот момент обязательно нужно, чтобы было вот это вокальное ухо еще одно, которое тебя контролирует и направляет. Очень многие есть певицы, который после родов потом не восстановились.
Екатерина Осипенко:
Но это тоже определенное испытание для женщины-певицы?
Динара Алиева:
Потому что, особенно, вот после, сразу, как родила ребенка, я помню, прошло определенное какое-то (не знаю, 40 дней), я сел за рояль и решила попеть. Катя, голоса нет! Тряпочки какие-то вместо связок просто! Я помню, тогда я позвонила Образцовой, сказала: «Елена Васильевна, я не могу распеться, что мне сделать?» Она мне подсказала какие-то там упражнения (сейчас уже толком не помню): что-то сверху, как-то так вот, помычи там что-то… И что-то стало там у меня нащупываться.
Екатерина Осипенко:
Ну, в общем-то, все достаточно просто, потому что, во-первых, дисбаланс гормональный (это естественно). То есть, в тот момент эти ничтожные 40 дней – это ни о чем совершенно. Певица, на самом деле, практически год восстанавливается. Но еще и мускулатура, передняя брюшная стенка, она отсутствует. Поэтому, даже если здесь (вверху) что-то есть, то нет ничего внизу. Поэтому безумно это очень сложно. Самое в этой ситуации, наверное, непростое то, что не всегда… Вот, как говорят, к женитьбе надо готовиться, к беременности надо подготавливаться, к родам надо подготавливаться. Но певица, которая планирует беременность и роды, не всегда она тоже обладает определенными знаниями. И вот, как в этой ситуации, не всегда готова понять (принять-то понятно), она думает, что она недееспособна, что уже голос закончился. Или, наоборот, вылетает на каких-то ранних сроках и делает какие-то вещи, которые потом приводят к тому, что, к сожалению, один-два-три, ну, несколько спектаклей с перенагрузкой, и потом может все закончиться плачевно. Поэтому, слава Богу, это счастье, что на пути были такие люди, которым можно позвонить в трудную минуту, которые дадут такие серьезные советы. И сейчас мы, конечно же, в заключение нашей передачи, ждем от заслуженной артистки Азербайджана, от солистки Большого театра несколько слов для наших поющих зрителей о том, как надо беречь свой голос?
Динара Алиева:
Дорогие слушатели!
Екатерина Осипенко:
Во-первых, можно пригласить в Большой театр…
Динара Алиева:
Завтра у меня будет «Травиата» в Большом театре. Еще я бы хотела пригласить всех (если можно, я скажу) 31 января будет большой концерт сольный –это зал Чайковского, дирижер Массимо Дзанетти (итальянский дирижер), концерт посвящаю я великому артисту Дмитрию Хворостовскому. Будет большая такая программа серьезных аварий в 7 часов вечера, так что, приходите. Вот, ну, что бы я могла посоветовать? Боже мой! Я бы хотела сказать, ну, чтобы беречь голос, наверное, самое главное (это я сегодня поняла) – это высыпаться. Вот высыпаться и не нервничать, если такое получается.
Екатерина Осипенко:
Это 2 слова, в которых уже настолько все заключено!
Динара Алиева:
А так бы я хотела пожелать всем молодым удачи. Вот, как говорил Черчилль, на «Титанике» было очень много богатых, но удачливых было мало. Поэтому удачи! И, если тот или иной человек выбрал профессию музыканта, и он считает, что это его, то идти с целью вперед, заниматься, слушать, и удача будет сопутствовать.
Екатерина Осипенко:
Динара, огромное спасибо за то, что пришла сегодня! Мы желаем удачи во всех начинаниях – будущих и имеющихся уже в настоящий момент работах, спектаклях и концертах! Чтобы их было ровно столько, сколько это необходимо для собственного мироощущения в качестве певицы и, конечно же, финансового благополучия! Нас сегодня слушало очень много, мы практически собрали Кремлевский дворец съездов сегодня. И мамочки, я думаю, нас сегодня слышат, и ребеночек, наверно, тоже. Так что, спасибо огромное за сегодняшний эфир! Я очень рада! Для меня лично (как для специалиста по голосу) открылась еще одна маленькая сфера вот того, чего я не знала.
Динара Алиева:
Спасибо!
Екатерина Осипенко:
Спасибо огромное! Для меня это также было информативно. Всего Вам доброго! До новых встреч! И до встречи уже в следующую субботу! До свидания!